Дом, который не снесли

История жизни Алевтины Бологовой – сплошное кино. Сюжет далеко не комедийный, но более чем правдоподобный. Ее личная драма настолько плотно переплелась с конфликтом в обществе, что остается лишь удивляться таким стечениям обстоятельств.

«Не живу – существую»

На улице Вокзальной, 51, в доме-бараке 63-летняя Алевтина Бологова живет с 1957 года. Дому больше века. Он построен в 1915 году. Удобств – никаких. Жильцы восьми комнат по-своему приспосабливали жилье к нормальному быту. Переломным стал 2008 год, когда здесь случился большой пожар. По чужой халатности сгорела крыша, превратив потолки в подобие сита. Люди хватались за головы от ужаса и за ведра – от безысходности.

– Долго мы ждали, когда нам помогут наладить кровлю, – рассказывает Алевтина Федоровна. – Соседи, кому было куда податься, меняли место жительства. Мне, детям и внуку деваться некуда. Жили, как могли. Между тем дом признали аварийным и включили в план на расселение. Но, оказалось, не все этому были рады.

 

Со слов Бологовой, соседи, несогласные с расселением, заняли несколько комнат и не желали расставаться с большой жилплощадью. Сама Алевтина Федоровна проживает в двух комнатах в другой половине, напротив – сосед. Середина дома открыта всем ветрам. Хозяева оставили жилье, а бродяги его облюбовали. Устраивают пьяные дебоши, разносят то, что хоть за копейку можно было бы продать.

       

– Я дрожу от ужаса, когда слышу голоса очередных «гостей», – восклицает женщина. – Того и гляди подожгут дом. Он и так на ладан дышит. Мне даже трубы не меняют: мол, коммуникации старые настолько, что новые трубы через месяц засорятся. По сути, я не живу, а существую.

За последние три года Алевтина Федоровна потеряла самых близких людей. Сначала умерла дочь, потом – сын, следом новая беда: утонул внук. Сама женщина в 2016 году лишилась ноги. У нее высокий сахар крови. Любая рана заживает долго. Промедление с лечением травмированной ноги привело к ампутации. Сейчас женщине помогают соцработник и племянница, а сама она кое-как помогает мужу. Он инвалид 1 группы и без поддержки не может. Комната мужа – в соседнем бараке. Кстати, о нем…

 

Эксперты расходятся в показаниях

Дома 49 и 51 на улице Вокзальной – словно братья-близнецы. Только дом № 49 построен на год позже предшественника и комнат здесь не восемь, а двенадцать. Он также был признан аварийным и включен в список ветхого жилья. Но и тут нашлись несогласные с перспективой расселения. Жители двух домов, не желающие покидать жилье, объединились и подали иск в суд. Их целью было доказать, что заключение межведомственной комиссии, признавшей дома непригодными для жилья, незаконно, а значит, они не подлежат сносу. Жители уповали на то, что дома их не муниципальная собственность и администрация города не вправе распоряжаться этой недвижимостью. По заключениям экспертов выходило, что износ дома № 51 составляет 30%,

№ 49 – 34%. Выводы, что состояние домов оценивается как недопустимое, по мнению истцов, неправомерны. Также они полагали, что процедура признания жилья аварийным была нарушена. Интересно, что в списке лиц, обратившихся с иском в суд, значились и фамилии Бологовой и ее супруга.

– Мы не разобрались, чего соседи хотят добиться в суде, – призналась она. – Когда поняли, отказались от участия в деле.

В решении суда действительно указано, что Алевтина Бологова, действующая и в интересах мужа, от иска отказалась. Указано и то, что, по заключению МУП «ЦПД «Застройщик», техническое состояние несущих и ограждающих конструкций домов № 49 и 51 делает их непригодными для жилья. Это заключение выдано в 2008 году. А по заключениям экспертизы 2014 года, о которой говорили в суде несогласные с расселением жители, получалось, что дома не относятся к категории ветхих. По этой логике, за шесть лет они не только не обветшали, а, наоборот, улучшили состояние?

Суд жителей поддержал. На это нашлись основания, с которыми юридически сложно спорить.

 

Инициатива не наказуема

Какая же судьба ждет бараки на Вокзальной, стоящие со времен Первой мировой? В УЖКХ города нам сообщили, что жильцы повторно не обращались в межведомственную комиссию по вопросу признания домов аварийными и подлежащими сносу или реконструкции. Соответственно, таковыми они не признаны. И оснований для переселения и сноса нет. На вопрос, насколько дома с вековой историей безопасны для проживания, нам ответили, что сотрудники УЖКХ не имеют полномочий обследовать дома на предмет их пригодности или непригодности для проживания. Так же, как давать оценку безопасности проживания.

– Инициатива в первую очередь должна исходить от собственников, – отмечает председатель Координационного совета по развитию ТОС Вячеслав Петренко. – Они должны заказать проведение экспертизы в организациях, имеющих право делать выводы о пригодности домов для проживания. Оплата услуги ложится на плечи собственников. В тариф на содержание и ремонт жилья подобные работы не входят.

Вместе с тем выяснилось, что дом 51 на Вокзальной не обслуживает ни одна управляющая организация. Соседний дом до весны нынешнего года был под управлением «СЖКС-3».

– 17 мая срок действия договора истек, – комментирует Марина Бирюк, директор «СЖКС-3». – Собственникам выданы рекомендации по поводу того, что они могут выбрать иную управляющую организацию или обратиться в «СЖКС-3» для заключения нового договора на обслуживание. Никакого ответа мы не получили. Дома численностью до 30 квартир вообще, по сути, не требуют принадлежности к какой-либо управляющей организации. Они обслуживаются по непосредственному способу управления. И дом на Вокзальной, 49, относился к этой категории. Жильцы могут сами выбрать виды работ, которые им требуются для содержания дома. Таким образом, ответственность за его состояние они несут сами. Можно перевести строение в разряд частного дома. Тем более что свыше 51% комнат в доме приватизированы.

 

Кто за? Кто против?

Алевтина Бологова после череды потерь и разочарований уже слабо верит во что-то хорошее. Но все же верит. Говорит, радует то, что не она одна желает жить в других условиях. Люди, оставившие комнаты в доме, поддерживают соседку.

– Надоело жить по съемным квартирам, – сетует Тамара Сулим. – А на Вокзальной, 51, жить невозможно. После пожара – а он, кстати, был не один, – сложно было восстановить жилье. Бомжи разрушили то, что осталось.

По рассказам другой соседки, Татьяны, они с сестрой и до пожара пытались добиться расселения дома. Писали даже в приемную президента.

– В принципе, результат был: вскоре дом признали аварийным, – поясняет она. – Но после суда стало ясно, что все усилия были напрасны. По фото, которые сделали соседи, несогласные на расселение, выходило, что дом вполне пригоден для жилья. Но почему они не сделали фото других квартир? У нас нет возможности провести все коммуникации. Вроде, проводку поменяли, начали как-то налаживать быт, но поняли, что вкладываться нужно бесконечно. Проще снимать жилье. На дворе двадцать первый век, а в доме ни канализации, ни воды, ни газа.

Та самая семья, против которой так отчаянно выступают соседи, считает по-другому.

– Мы много лет благоустраивали жилье, в отличие от тех, кто этого не делал и теперь запросто хочет получить новые квартиры, – говорит Татьяна Михайловна. – У нас и часть земли вокруг дома в собственности. Мы однозначно против сноса дома. Он еще переживет все новостройки!

Но остальные жильцы настроены решительно. Если нужно повторно принимать решение по поводу судьбы дома – они готовы действовать. Судя по всему, к компромиссу с соседями так и не придут. Слишком разные у них взгляды на дальнейшую жизнь.

Екатерина Бастина