И кровь, и слезы, и любовь

«Представляешь, – делилась одна, – вызвала вчера скорую, давление было 160 на 90, так они приехали, сделали укол – и все! Никакого лечения не прописали, лекарств не оставили и уехали! Сказали: идите к участковому терапевту, он вам все назначит. А если я умру? Кто будет отвечать?» Я стала невольной слушательницей эмоционального разговора двух женщины, которые возмущались поодаль от меня на остановке в ожидании трамвая.

«Врачи вообще обнаглели! Зарплату получают за наш счет, а делать ничего не хотят! На прошлой неделе тоже несколько раз вызывала: голова болела. Так они мне вообще таблетки сунули и уехали. Надо в Минздрав жаловаться!»

При этом в руках тяжелобольные дамы держали весьма увесистые сумки. Похоже, имеющиеся заболевания не мешали им ходить по магазинам. Почему в последнее время у людей стало такое потребительское отношение к скорой? Почему, когда нет времени пойти в поликлинику, некоторые набирают «03»? И при этом считают, что врачи неотложки должны и вылечить, и успокоить, и чуть ли не расцеловать? Я решила на собственном опыте узнать, как же проходят будни медиков скорой помощи, и отправилась с ними на ночное дежурство.

В здании скорой меня встретила психиатр Лилия Грачева.

– У нас тут сейчас такой «кадр» был, парень 93-го года рождения. Пьет корвалол флаконами, а бабушка переживает, почему внучек ходить не может и постоянно падает, – поведала Лилия. – Ничего, еще успеешь насмотреться.

Стоило ей закончить фразу – новый вызов: мужчина лежит на улице без сознания. Вместе с фельдшером 21-го экипажа Нурсултаном Душаевым еду на улицу Короленко. На месте обнаруживаем «тело», лежащее вниз лицом на бордюре. Решаем его перевернуть и… совершенно неожиданно у мужчины обнаруживается грудь. Опа, да это дама. Только сути дела это не меняет. Ничего членораздельного она сказать не может, сплошное мычание. Решаем загрузить ее в машину и отвезти в наркологическое отделение на Лесной. Поднять женщину – задача не из легких. Загрузив носилки в машину, Нурсултан пытается найти в ее сумке хоть какие-то документы:

– Так, ключи… О, колбаска! Ну, хоть о закуске позаботилась! – со смехом говорит фельдшер. – Сейчас отвезем ее на Лесную, поспит там пару часов, и домой отправят. Выгрузив «тело» в наркологии, едем на следующие вызовы. Высокое давление, рвота – оказываем помощь. Таких пациентов медики, если можно так сказать, любят: адекватные и обращаются по делу.

Но тут рация снова оживает: улица Ленинского Комсомола, в подъезде между третьим и четвертым этажом лежит мужчина. Едем. Мужчина уже стоит, правда, держась за перила. Похож он на героя фильма ужасов – вся голова разбита, на раны наложены свежие швы, из которых сочится кровь. Завершает картину запах алкоголя.

– Ты где живешь? – спрашивает мужчину фельдшер.

– Да вот тут, – отвечает тот. – Сейчас постучу, водички нальют.

Стучится в квартиру, но дверь ему не открывают. Оказывается, в этом подъезде его видят первый раз. Как говорит мужчина, вызвавший скорую, незваный гость пролежал в подъезде около часа, соседям это порядком надоело, поэтому решили набрать «03».

– Весь подъезд на уши поднял. Не нужен он тут! Убирайте его! – возмущается местный житель. Получается, жильцы вызвали скорую только для этого. Выводим мужчину на улицу, сажаем на лавочку, интересуемся, как себя чувствует. Слышим, что самочувствие отличное, поэтому уезжаем. Едем на станцию.

Пересаживаюсь на экипаж известной 13 бригады, психиатрической. Вызов: мужчина лежит на остановке «Станиславского». Движемся по указанному адресу. На асфальте сидит немолодой мужчина, рядом два пустых «фурика», половина бутылки воды, собственная рвота. Зато сам при параде – в костюме и туфлях. На голове свежая рана: наверное, ударился, когда падал. Обрабатываем голову, попутно интересуемся, что он здесь делает.

– Да выпивал я со знакомыми, праздник отмечал, – оправдывается мужчина.

– Что за праздник? – спрашивает психиатр.

– Да освободился я седьмого сентября, вот и отмечаю.

– Давно празднуешь?

– Так как освободился, с тех пор и праздную.

Я замечаю, что у мужчины все руки в наколках. Оказалось, что сидит мужчина практически всю жизнь, с редкими перерывами. Последний раз за избиение человека. Забираем его с остановки, везем сначала в горбольницу №2, в травматологию, потом, как обычно, на Лесную.

Возвращаемся на станцию. Пока ездили, один из фельдшеров успел принять роды прямо в машине скорой помощи: поступил вызов, у роженицы отошли воды; женщину повезли в роддом, но не успели. Пришлось принимать малыша по дороге.

– Ну, ничего, – говорит Лилия. – Боевое крещение прошел.

Пока нет вызовов, успеваем попить чай и пообщаться.

– Работа у нас не сахар, – рассказывает Лилия. – Каждый день приходится встречаться с наркоманами и алкоголиками. У всех разные болячки – ВИЧ, гепатит, туберкулез. А ведь они способны на все, что угодно: могут и наброситься, и укусить. Многие думают, что мы здесь просто отдыхаем и ничего не хотим делать.

Наш разговор прерывает новый вызов. Звонит женщина. По ее словам, сын вышел на улицу через окно и бегает по огороду. Быстро собираемся и едем. У дома видим двух женщин. Спрашиваем, что случилось.

– Сын поругался с женой, приехал ко мне, – рассказывает одна из них. – Алкоголем не пахло, но вести себя стал неадекватно. Лег на диван, потом стал говорить, что через час умрет, и вышел на улицу через окно. Побегал по огороду, а потом упал на грядку. Я его положила на лавочку, накрыла одеялом, чтобы не замерз.

Выслушав женщину, идем в огород. Тьма непроглядная. То и дело спотыкаемся о шланги, проваливаемся в ямы. Наконец доходим до лавочки. Там лежит мужчина без движения, глаза закатившиеся. «Ну, все, труп», – проносится у меня в голове. Врач подходит ближе, прощупывает пульс.

– Живой, пульс есть. Давайте вести его в дом, а то замерзнет, – говорит доктор.

Фельдшеры потихоньку начинают поднимать мужчину, он ни на что не реагирует. В ход идет нашатырь. Тут пациент вздрагивает и резко сжимает кулаки. «Сейчас на кого-нибудь бросится!» – уверена я. Но нет, все проходит спокойно. Мужчину проводят в дом, усаживают на диван, взгляд у него пустой, лицо злое.

«Это соль – очередной синтетический наркотик, – объясняет мне потом Лилия Грачева. – Хоть мать уверяет, что сын ничего не употребляет, на руках видны свежие следы от уколов».

– Хронические заболевания есть?– интересуется врач.

– Вроде, ВИЧ есть… – практически шепчет мать.

– Он у вас сидел?

– Да, по 228 статье («Незаконное приобретение, хранение, перевозка, изготовление наркотических средств и психотропных веществ» – прим. автора). Шесть лет сидел. Вышел в феврале, работает, жена у него беременная, на 18-й неделе. Даже не знаю, что с ним случилось. Вот даже кольца обручального на пальце нет…

Пока женщина рассказывала, медики привели мужчину в чувство, а тот признался, что, уколовшись, хотел свести счеты с жизнью. Конечно же, где приобрел наркотики, он не сказал. Приехала его беременная супруга, которой тут же стало плохо от увиденного. На лице испуг и слезы.

Мы взяли у мужчины отказ от госпитализации – в психиатрическую больницу он категорически не хотел ехать – и вышли на улицу.

– У него был истерический припадок. Да еще и расстройство личности вкупе с нарциссизмом, – рассказала Лилия.– Ему просто нужно было привлечь к себе внимание. И, конечно, сказывается употребление наркотиков… Давай мы тебя до дома подкинем, а то насмотрелась тут всякого!

У меня уже не осталось никаких эмоций. Я только не могла понять: как будет жить эта семья дальше? Что будет видеть их ребенок – неадекватного отца-наркомана, выпрыгивающего в окно, и постоянно плачущую мать? А еще говорят, скорая плохая… А ведь медикам каждый день приходится сталкиваться с человеческой болью, слезами и кровью. Терпеть пьяные вопли, чувствовать вонь от алкоголиков, которые ходят в туалет прямо под себя, рисковать собственным здоровьем при общении с неадекватными наркоманами и слушать, как их поливают грязью.

В следующий раз, когда вам захочется вызвать скорую при температуре 37,3, в третьем часу утра, после пятого дня болезни, просто потому, что вам некогда дойти до поликлиники, – подумайте об этом…

Юлия Виноградова